Инвалидность не равна одиночеству: психолог о любви, дружбе особенных подростков и гиперопеке их родителей

Подростковый возраст — это общение, дружба, первая влюбленность, первые мысли и фантазии, какой будет семья. А если это подростки с инвалидностью? Как дружат и любят они, что им мешает? Как родителям не добавить комплексов ребенку из-за своей внешности? Об этом инклюзивный проект Everland поговорил с Анной Калашниковой, психологом проекта «Подростковый клуб» благотворительного фонда «Гольфстрим».

– Сколько вы уже работаете в проекте «Подростковый клуб»? Дети с какими особенностями туда приходят?

– У меня достаточно большой опыт психологической работы: около 20 лет. Подростковый клуб пока столько не существует. Его создали около года назад. Я веду занятия с ребятами с сентября 2019 года вместе с социальным педагогом, который работает в проекте с первого дня.

Наш клуб в какой-то мере уникален. Мы не делим ребят на группы по специфике нарушений развития, как это чаще всего бывает. В старшей группе, где участникам 15-20 лет, есть и те, кто передвигается на коляске или с тростью из-за ДЦП, и люди с аутизмом, и с нарушениями слуха, и с умственной отсталостью, и с сохранным интеллектом.

Я стала работать с детьми с ограниченными возможностями здоровья после 2014 года, когда получила квалификацию «клинический психолог». До этого я была просто психологом. В моей практике было много детей с особенностями здоровья. Поэтому и пошла учиться.

– Подростки – это часто первая любовь, влюбленность. Обсуждаете ли вы с ребятами это? Возникают у них эти темы?

– В старшей группе, конечно, наши участники симпатизируют друг другу. В клубе есть одна девушка, легкая, открытая, активная. Она пришла как волонтер, но у нее тоже особенность есть, ДЦП. Парни на нее реагируют: сразу начинают с ней болтать, помогают на кресло пересесть или подвинуть костыли. Им по 19, конечно, им хочется с симпатичной девочкой быть рядом. Это здоровые мужские и женские реакции. А когда они должны интересоваться друг другом? Конечно, в этом возрасте! А в каком еще? Интерес самый, что ни на есть, естественный.

Этот проект фонда «Гольфстрим» — Подростковый клуб — ведем я и социальный педагог. Редкий случай, но он, кроме того, что высококвалифицированный специалист, еще и мужчина. И это очень хорошо, потому что мы легко взаимодействуем со всеми, можем ребятам что-то объяснить, включая и тему любви, взаимоотношений полов, и с женской точки зрения, и с мужской.

– Как вообще стоит об этом разговаривать родителям? У подростка с инвалидностью ведь проявляется: «Я не такой, по мне заметно, я никому не понравлюсь». Все понимают, что встречают по одежке.

– Знаете, мне кажется, что не нужно на этом акцентировать внимание. Следует отделять мух от котлет. Физические особенности — это одно, а чувства, отношения с другими людьми — другое.

Принятие своей внешности — это вообще отдельная, очень сложная история. Спросите у любого человека на улице, доволен ли он своим телом или своим лицом. Через одного будут недовольные, желающие что-нибудь подправить, изменить. Одна скажет: «Я толстая», другая: «У меня живот висит», третий: «У меня нос длинный или уточкой». Очень много людей, недовольных собственной внешностью. И почему-то нам кажется, что у людей с инвалидностью – например, у тех, кто передвигается на коляске – этого недовольства должно быть больше.

Сейчас эти стереотипы начали разбиваться. Красота может быть разной. Есть модели с протезами, танцоры в инвалидных колясках, актеры с синдромом Дауна.  Если родители тратят силы не только на физическое развитие и реабилитацию ребенка, но и на развитие его творческих, интеллектуальных, коммуникативных и других способностей, тогда у этого подростка будет совсем другое самоощущение. Для таких ребят важнее знать и уметь, делать что-то лучше других. «Если я в этой области знаю больше, чем человек без инвалидности —  значит, я молодец.  Да, я не смогу играть в футбол или пробежать по лестнице, но знаю астрофизику и могу читать древние трактаты на китайском языке».

Фото предоставлено инклюзивным проектом Everland.

– Что нужно делать родителям, чтобы не формировать комплексы у своих детей?

– В центре Новосибирска, откуда я родом, были вывешены прекрасные фотографии паралимпийцев, которые ранее воевали в Афганистане, в Чечне. Я вообще не заметила, что у некоторых из них нет ноги или руки. Просто красивые люди, совершившие красивые поступки, проживающие красивую жизнь. Я потом думала: «Как же так получилось, что я не заметила протезов? Видела только одухотворенные лица, мужественную улыбку, спортивное тело». Объясняется это просто: с одной стороны, для меня главное во внешности человека – эмоциональный посыл, энергия. С другой, я часто вижу людей с особенностями развития. Для меня это просто люди. Думаю, дело в привычке.

Главное, чтобы родители делились со своими особенными детьми позитивным настроем, а не тревожными ожиданиями и сомнениями. Подростку с инвалидностью важно и нужно объяснить, что в отношениях с другими людьми он — такой же обычный человек. Да, он, возможно, никогда не сможет прыгать, бегать и даже ходить. Это его физические возможности. Но кто сказал, что он не сможет любить? Кто определил границы его эмоциональных возможностей? Только он сам ставит ограничения. Никто другой. Хочешь проявлять заботу к другому человеку? Проявляй так, как можешь. Готовь еду на всю семью, следи за домашними животными,  растениями или проследи, чтобы бабушка вовремя выпила лекарство. Хочешь материальной независимости? Выбери профессию, учись, работай удаленно. Действуй! Нет ограничений, есть препятствия, которые можно преодолеть разными способами.

Фото предоставлено инклюзивным проектом Everland.

– Почему подросткам с инвалидностью бывает сложно подружиться? Только ли из-за проблем со внешностью?

– Первый шаг к дружбе — умение принимать другого человека. В первую очередь, себя, а потом другого человека; уметь устанавливать с ним отношения. И здесь у ребят с инвалидностью много пробелов, к сожалению. Есть несколько причин, почему так происходит.

Во-первых, когда дети болеют или имеют инвалидность, их свободное время в основном уходит на лечение и реабилитацию. После занятий и всяких процедур нужно восстанавливаться. И почти не остается сил и времени на неформальное общение. А дружба — это сложные и глубокие взаимоотношения между людьми. Эти отношения подразумевают обмен большим количеством энергии.

Во-вторых, гиперопека родителей, как ведущий стиль воспитания. Родители так сильно волнуются за здоровье своего ребенка, что буквально проживают за него его жизнь. Из благих побуждений не дают возможности быть самостоятельным, шишек набить. Не бывает негативного или позитивного опыта — есть просто опыт. Обычный ребенок ходит в школу и там учится общаться со сверстниками и не только. Это общение идет на разных уровнях: поверхностно, формально, глубоко.  Он в классе за один день так наобщается… С одним одноклассником поругался, с другим поболтал о пустяках, третьему сложную задачку по математике помог решить, четвертому на контрольной списать не дал. Это всё уникальный, его личный опыт. За счет него подросток лучше понимает людей. А ребенок с инвалидностью часто находится в изоляции (надомное обучение, малочисленные классы), под жестким контролем родительской любви. Ему негде и не с кем коммуницировать и набираться бесценного опыта общения с людьми.

Очень важный третий момент, про который я постоянно говорю: наши ребята не понимают, что общение — это двусторонний процесс. Чтобы что-то получить, нужно что-то дать, предложить. Этот принцип «дать-взять» подросток с инвалидностью осваивает недостаточно. Часто это следствие гиперопеки: родители очень много ему дают, а он не умеет ничего давать взамен, как правило. Многие наши ребята не понимают, как это – быть для кого-то интересным. Не понимают, что нужно вообще-то из кожи вон вылезти, чтобы заинтересовать остальных, и они захотели с тобой общаться. Они у нас приходят на занятия,  сидят все — “солнышки” и ждут чего-то. Сидит 18 “солнышек”, вокруг которых должны крутиться все планеты, включая специалистов. И каждый из них ждет, что другой участник на блюдечке принесет лично ему готовый продукт: «На, вот тебе моя дружба». О каких дружеских отношениях может идти речь, когда подросток не делает даже элементарных шагов навстречу другому человеку? Не здоровается и не помнит имена участников даже на четвертом занятии?

Четвертая причина — поиск проблемы не в себе, а во внешнем мире. Например, девочка обижалась, что с ней другие ребята не здороваются. Я ей говорю: «У меня хороший слух, но я тебя слышу, только тогда, когда наклоняю к тебе голову. Если ты с ними здороваешься в коридоре, а они с тобой не здороваются, может потому, что просто тебя не слышат? Может, просто немного громче говорить?»

Фото предоставлено инклюзивным проектом Everland.

– Что делать подросткам, если начинают дразнить “ааа, влюбился”, “тили-тили-тесто”?

– Можно смеяться, можно злиться, можно не замечать, можно досадовать и раздражаться, можно нервничать. Любую реакцию выбирайте — все здоровые. Кроме радикальных, конечно. Признак психологического здоровья — я могу реагировать на внешнюю оценку разными способами.

– Что делает семью счастливой?

– Семья, счастье — очень глобальные понятия. Если коротко, то счастливая семья, это когда удовлетворяются актуальные потребности членов семьи в самой семье. Когда серьезные проблемы одного человека, становятся общей проблемой и решаются тоже сообща. Вот так сложно и просто одновременно.

Материал подготовлен в рамках социального фотопроекта «Семья как семья» —  фотоистории и интервью о 8 семьях, где один или оба партнера —  с инвалидностью. На создание фотопроекта запущен сбор средств, поэтому помочь проекту можете и вы. Тогда выйдут интервью и истории, советы и инфографика. И мы еще раз покажем, что инвалидность не равна одиночеству.

Проект «Подростковый клуб» действует с 2018 года. Он нацелен на социализацию, профориентацию и занятость подростков с ограниченными возможностями здоровья и направлен на расширение представлений подростков и молодежи с ОВЗ об окружающем мире, получение ими необходимых знаний для общения.