Благодаря юристу «Йоль» и маме из Смоленска в питерском роддоме женщинам теперь предлагают быть в реанимации рядом с детьми
10:37, 18 января 2024
Юлия Сальникова
Юлия Борисова, руководитель семейного клуба "Йоль"
В смоленском клубе «Йоль» всегда много беременных. Будущие мамочки приходят сюда на лекции, чтобы подготовиться к родам, к кормлению, к родительству в целом. Некоторые обращаются за помощью к юристу – руководитель клуба, Юлия Борисова, ведет бесплатные курсы и консультации, посвященные медицинскому праву.
Поэтому, когда в «Йоле» появилась Анна, никто не удивился и, конечно, не знал, что знакомство с ней перерастет в нечто большее, чем помощь одной семье.
Анна пришла с большим животом на консультацию к юристу. Она готовилась к третьим родам. Дома её ждали два сына. По УЗИ сказали – будет девочка.
- Я хочу быть со своей дочкой столько, сколько ей отведено, - с таким запросом к Юлии обратилась мама Аня.
Оказалось, у ребенка, которого Анна носила, серьезные патологии, тяжелый порок сердца – зная диагноз, врачи боялись делать прогнозы даже о том, выживет ли при рождении младенец. Анна понимала, что ее материнство может не продлиться и дня, а, может, часа. Все, чего хотела женщина – быть с дочерью всю её жизнь, до последней минуты.
- Я всегда говорю, что работаю с пограничными состояниями – это рождение и смерть. Я встречаю людей и провожаю людей – как юрист, - рассказала порталу «Открытые НКО» руководитель семейного клуба «Йоль» Юлия Борисова.
Запросы поступают разные: кого-то не пускают в палату для интенсивной терапии к ребенку, кто-то хочет присутствовать на родах у жены, кто-то считает, что его малыша «плохо лечат»… Юлия не только читает в клубе лекции по самым распространенным темам, она помогает адресно тем мамам, которые «здесь и сейчас» пытаются найти способ решить вопрос, касающийся медицинского права.
- Много запросов в рамках юридической помощи, которую мы открыли в «Йоль», поступает от мам, у которых есть дети с тяжелыми проблемами со здоровьем: рожденные раньше срока, дети с серьезными болезнями, с онкологией
- Проводить ребенка, видеть, как он умирает, это важно не только для ребенка, чтобы он умер на руках у близкого человека. Это очень важно и для мамы тоже. Чтобы ей не просто позвонили и сказали: «всё». Важно, чтобы она смогла видеть этот процесс угасания.
- Психологи говорят, что так гораздо проще пережить потерю, - объясняет Юлия. - Поэтому мой самый яркий юридический случай – он тоже связан с пограничными состояниями.
Это был июль 2020 года. Коронавирус, локдаун. Особенно строгие ограничения были в медучреждениях – попросту никого ни к кому не пускали. Анна должна была лечь в роддом Санкт-Петербурга. Врачи там так и сказали, что ребенок «тяжелый»: если выживет, девочку заберут, а отдадут, когда вылечат. А не вылечат – вернут тело.
Анна пришла в «Йоль», чтобы ей помогли добиться права быть с дочерью даже в реанимации.
- Медицина – это та сфера, где нельзя написать доверенность. Я могу проконсультировать женщину, снабдить документами, а делает всё только она сама. Когда мама под дверями детской реанимации, я должна дать ей не только правовые знания. Я должна дать ей поддержку, чтобы она – не юрист, человек в огромном стрессе, в среде, которая не очень занята её правами, а скорее занята спасением ребенка, смогла объяснить медикам на понятной ей и им языке, почему ей надо туда попасть и почему она имеет на это право.
Юлия составляла разные юридические документы, Анна ходила с ними на переговоры к врачам. И так круг за кругом. Сначала им говорили, что не пустят к ребенку из-за ковида. В ответ Юлия готовила, а Анна приносила документ, что все-таки можно. Потом отказывались пускать мать в реанимацию из-за отсутствия на это условий. Анна объясняла – готова быть там без удобств. Потом говорили, что постоянно быть с ребенком нельзя, говорили про часы посещения. Потом было много других «но».
Юлия считает, что юрист должен дать маме не только знания, но и поддержку
- Пока однажды нам не сказали многозначительное «посмотрим». Это уже не «нет», но еще не «да». Дело осложнялось тем, что это было третье плановое кесарево. Обычно, когда стоит вопрос о том, чтобы попасть к ребенку, я говорю: «просто будьте с ним». Если вы знаете, где ваш ребенок – идите к нему. Вас же не могут оттуда физически выпихнуть, вытолкнуть. Никто не имеет права трогать вас руками: ни медики, ни охрана, только полиция, - говорит Юлия Борисова.
Этот совет Анне не подходил. У нее было третье плановое кесарево.
- Очень трудно идти куда-то, если у тебя разрезан весь живот.
Поэтому врачи, несмотря на всю эпопею с документами, всерьез не верили, что Анна пойдет после кесарево в реанимацию.
- В этот день любовь матери сотворила настоящее чудо: девочка не только не умерла на родовом столе, как только родилась, она даже сама задышала. Ее, естественно, унесли в реанимацию. Через четыре часа после операции Аня встала и пошла к ребенку. И какое-то время стояла. Она просто стояла и держала дочь за руку.
Фото из личного архива Анны
Врачи думали, что такое невозможно – четыре часа после кесарево, ну сколько она простоит? Скорее всего уйдет. Но она не ушла.
Потом ей поставили обычный стул. И она снова не ушла. Через сутки, когда медики поняли, что мама никуда не уйдет от своего ребенка, ей принесли классное раскладное кресло.
Это кресло оказалось настоящим символом победы. Не только Анны и Юлии. После этой истории в этом роддоме стали предлагать (!) всем мамам детей в критическом состоянии быть со своими детьми в реанимации. Кресло оставили в палате отделения для таких же женщин, как Анна.
- Мы начинали с того, что нам говорили «мы или вылечим или вернем вам тело». А теперь один маленький человек, одна маленькая женщина изменила систему настолько, что мамам предлагают остаться.
История Анны и ее дочки Саши тогда много кого удивила даже из числа опытных врачей. Мама настояла, чтобы ей разрешили покормить дочь грудью. В роддоме ей сказали, что дети с такими пороками развития не могут есть, как другие младенцы. Тоже самое Анне говорили и консультанты по грудному вскармливанию в «Йоль». Но Анна верила – получится. Когда разрешили вытащить зонд, младенец вопреки всему взял грудь.
- Через две недели они поехали из роддома не на кладбище, они поехали домой,- продолжает Юлия. – Но мы живем не в сказке. Аня – это мой орден за взятие детских реанимаций. Мы взяли пять или шесть за жизнь её дочери. И последнюю реанимацию мы взяли для того, чтобы Сашенька могла умереть на руках у матери.
Она прожила два года. Врачи признают, что это заслуга Анны.
В том самом роддоме Санкт-Петербурга будущие мамы, наверное, никогда не узнают историю женщины из Смоленска, сила любви которой помогла им быть со своими детьми в реанимации. Но синее кресло теперь всегда стоит на месте, где когда-то рядом со своей дочерью стояла Аня.
Чем занимается семейный клуб «Йоль»:
- Юридические консультации, лекции для мам, пап, бабушек о том, как защитить свои права в больницах.
- Повышение родительских компетенций:
- Попросту говоря, мы учим родителей быть родителями, - объясняет Юлия Борисова. – Родительство — это социальный навык. Ученые уже давно доказали, что никакого материнского и отцовского инстинкта нет. Никто не умеет заботиться о детях сам по себе. Мы проводим встречи с консультантами по грудному вскармливанию, врачами, экспертами по воспитанию, опытными родителями.
- Сохранение ментального здоровья женщины: работа с психологами, встречи в женском круге, где можно поговорить, обменяться опытом, поделиться переживаниями.
- Выпуск подкаста для подростков и их родителей «Спроси за меня», который помогает детям получить помощь психолога в острых вопросах, а родителям выстраивать отношения со своими подросшими детьми.
- Группы поддержки грудного вскармливания.
Фотографии предоставлены семейным клубом "Йоль".
Подробнее о том, как появился клуб «Йоль», почему так называется, и как отцов Смоленска мотивируют быть ближе к детям, слушайте в подкасте «Открытых НКО» с героиней выпуска Юлией Борисовой по ссылке.
/2024/11.24/1 доктор хаски шалаш 2.jpg)
/2024/11.24/1 няня день мамы.jpg)
/2024/11.24/t4rYduoxOLU.jpg)
/2024/11.24/673f0c211005f844065170.jpg)
/Ноябрь_2024/Ксения Тихонова.jpg)
/Ноябрь_2024/конкурс гранты.jpg)