Психолог: "Приемные родители часто переживают субъективное одиночество"

Юлия Аюпова – дипломированный психолог (Санкт-Петербургский Институт Гештальта),  директор Центра поддержки приемных семей «Найди семью» в Екатеринбурге, автор проекта «Выгорания.нет».

Юлия консультирует детей и взрослых, проводит групповые занятия и семинары, выступает как супервизор проектов, специалист по преодолению и профилактике эмоционального выгорания и даже написала об этом книгу. Много лет назад Юлия отказалась от успешно складывавшейся карьеры юриста и нашла свое профессиональное счастье в работе психолога, в том числе, поддерживающего приемные семьи.

–Почему вы приняли решение «поменять траекторию» и отказаться от успешной карьеры юриста?

– Более 10 лет я работала юристом и в последние годы мне было плохо в этой, казалось бы, прекрасной, престижной и перспективной профессии: перестала чувствовать удовлетворение и радость от работы. Для начала я решила разобраться с собой: почему же? – и пока разбиралась, поняла, что могу помочь в этом кому-то еще.

А дальше события развивались довольно стремительно: я закончила Санкт-Петербургский институт гештальта, и именно там познакомилась со своими сегодняшними коллегами. Это знакомство переросло в долгосрочное сотрудничество: с тех пор мы работаем вместе, и, честно говоря, я надеюсь, что и на пенсию мы все вместе пойдем.

После института гештальта был Институт Психологии в Уральском государственном педагогическом университете, а потом еще много локальных специализаций в психологии, и стало ясно, что я «попала в десятку»: я могу помогать. В какой-то степени моя вторая профессия стала продолжением первой: юрист ведь тоже помогает людям, только иначе.

– Юлия, профессия психолога очень эмоционально затратна? За какие случаи вы не беретесь?

– Вовсе нет. Представьте себе, что вы подойдете без подготовки и тренировок к двухсоткилограммовой штанге, естественно, вы надорветесь. Также и в психологии – это результат опыта управляемой эмпатии и управляемого дистанцирования, признание и понимание собственных личных и профессиональных ограничений.

Мое профессиональное ограничение – я не могу работать с кровными семьями детей алкоголиков и наркоманов.

Но я знаю других психологов, которые способны работать с такими категориями клиентов – и я преклоняюсь перед этими специалистами. А я, понимая свое «не могу», просто не возьмусь за такую работу – и не надорвусь на ней. Именно так можно понять риски профессии и минимизировать их для себя.

Главное – знать свои профессиональные ограничения, и тогда любая профессия не будет эмоционально затратной.

– Почему вы решили помогать именно приемным семьям? Как появился Центр поддержки приемных семей?

– Лет 6-7  назад меня пригласили провести целевой семинар по осознанному родительству для одной благотворительной организации: мы вели его вместе с моей коллегой Наташей Хейфец и познакомились с приемными семьями. Меня тронули их истории, и это, пожалуй, было самым важным.

Просто все сложилось так, что одновременно с душевным движением пришло и понимание: да, так бывает, детей оставляют, их принимают в другие семьи, которые иногда не справляются. И этим семьям можно и нужно помогать – и я могу это делать вместе с коллегами.

Очень скоро к нам стали обращаться приемные семьи. Сначала мы организовывали семинары и интенсивы для них, а потом познакомились с благотворительным фондом «Найди семью». В результате появился наш Центр поддержки.ъ

– Как устроена работа Центра поддержки приемных семей?

– Каждая семья в Центре движется по индивидуальном маршруту помощи, получая именно то, что необходимо конкретным родителям и их детям.

У нас много разных программ, и мы постоянно расширяем их список.

На данном этапе развития, в основном, мы работаем именно с родителями – с поддержкой их ресурса, с развитием их компетенций. Дети получают индивидуальную помощь психологов и психотравматологов по показаниям и, как правило, в самых сложных случаях.

– Какие люди обращаются к вам за помощью? К вам всегда приходят в проблемных состояниях или в хороших тоже?

– Центр развивается, и это очевидно и по количеству привлекаемых специалистов, и по количеству программ. Если в начале работы у нас было 2 программы помощи, то сейчас их 7, то же и со специалистами: сначала мы работали втроем, а сейчас нас уже девять человек.

 Центр начинал работу с 20 семьями, сейчас в постоянной работе их 41, а всего мы помогли 60 семьям.

И то, что некоторые семьи уходят – это нормально и даже хорошо, это значит, что кто-то из них научился справляться самостоятельно.

 Подавляющее большинство семей, конечно, приходят с конкретной проблемой, но есть и те, кто приходит, понимая, что им нужны знания и поддерживающая среда. Ведь, кроме работы специалистов, которые ведут группы или индивидуальные консультации, в Центре образовывается некое родительское сообщество: оно само по себе тоже имеет терапевтический эффект.

В психологии это явление называется универсализацией страдания: я говорю о проблеме и вижу, что у других людей она тоже есть, я не одна.

Приемные родители часто переживают субъективное одиночество и изоляцию: у друзей и соседей совсем другие проблемы с кровными детьми, ребенок головой об стену не бьется, не раскачивается по ночам.

Когда же приемные родители оказываются в среде себе подобных, то выясняется, что это не конкретный ребенок «ненормальный», а все приемные дети так или иначе переживают травмы, имеют те или иные поведенческие особенности. Это поддерживает и позволяет чувствовать себя и своего ребенка «нормальным» – важнейшее из ощущений для любого человека.

– Какими вы хотели бы видеть перспективы этого проекта?

Есть несколько направлений, о развитии которых я мечтаю.

Во-первых, нам нужно расширять текущие программы. Прежде всего, очень хочется усилить работу с детьми – делать с ними группы, чтобы компенсировать дефицит развития, который есть практически у каждого ребенка из детского дома.

Кроме того, у  нас есть масса и других идей на «детскую» тему.

Второе направление – это детско-родительские форматы, которые бы давали семьям практику взаимодействия взрослых и детей, прямо-таки «на пальцах» обучали родителей различным навыкам.

Третье направление, которого у нас пока вообще нет, но оно нам очень нужно – это собственная Школа приемных родителей.

Здесь я вижу возможность комплексного подхода: сначала будущие родители учатся, потом берут детей и возвращаются снова к нам, но теперь на сопровождение в психологические группы для приемных родителей.

И таким образом у нас собирается сообщество совсем иного качества, люди не просто будут приходить с проблемой, а мы будем знать их историю, понимать, как им помочь гораздо лучше

Сейчас к нам иногда обращаются за помощью люди, которые далеки от понимания базовых вещей, необходимых для приемного родительства (например, они не знают, что такое теория привязанности).

Мы хотим, чтобы в нашей школе занятия вели в опытный психолог и приемная мама – сотрудник нашего Центра паре профессиональный Надежда Иванова, мама пятерых детей, четверо из которых – приемные. Надя сейчас получает профильное психологическое образование и очень и очень готовится к этому этапу своего профессионального пути.

Кроме того, мы рассматриваем и еще одно возможное направление нашего развития – это работа со специалистами, их обучение или повышение квалификации. Думаю, мы можем быть полезными коллегам.

– Как вы считаете, сопровождение приемным семьям требуется в постоянном режиме или достаточно «встать на рельсы», научившись самостоятельно регулировать эмоциональный климат в семье?

– Хороший вопрос. Скажу сразу, что для себя я еще ответ не нашла.

Надо понимать, что какой бы устойчивостью семья ни обладала, в нее пришел травмированный человек – даже если в биографии приемного ребенка не было «особых» ужасов: избиений, голода и прочего, но в любом случае ребенок потерял кровную семью, жил в госучреждении.

Нужно ли в таком случае сопровождение семье? Да, нужно. До какого времени? Не знаю.

Есть семьи, которые научились, адаптировались, поняли что-то очень важное про этого маленького человека, про его травму и про то, как его реабилитировать – они приспособились и пока отправились в самостоятельное плавание. Есть и другие, которым поддержка нужна довольно долго. Ни то, ни другое не может быть универсальным правилом.

Мы с коллегами учим все семьи опираться не на нас, а на себя – это один из основных принципов оказания помощи.

Но при этом мы всегда понимаем, что двух одинаковых семей – с одинаковыми ресурсами и одинаковыми способностями к изменениям – быть не может.

– Как вы справляетесь с проблемой эмоционального выгорания?

–Я считаю, что профилактика эмоционального выгорания – это набор компетенций, которые должны быть у каждого, кто берется за работу в НКО.

Еще один важный момент: мы должны уметь находиться в состоянии здорового баланса между чувствительностью, способностью сопереживать тем, кому мы помогаем своей работой, и при этом не ранить свою эмоциональность.

Погружаться в истории наших подопечных, но не распадаться от ужаса, который произошел с тем или иным ребенком.

Мы выделили для себя 6 важных компетенций, которые, по нашему мнению, необходимы для работы в помогающей сфере.

Во-первых, это способность создавать экологичные границы с другими людьми, как в работе, так и в собственной семье: с родными, детьми, коллегами, клиентами, с чужими историями. Они со всеми разные, гибкие. Это навык, который надо в себе вырабатывать и развивать постоянно. Есть определенные сигналы о том, что ваши границы нарушены, – и надо уметь их слышать и восстанавливать свои границы.

Во-вторых, адекватно и с благодарностью к себе оценивать свой труд, не обесценивать сделанное. Очень важно понимать свой вклад в помощь семье и удерживать это чувство при разных обстоятельствах.

В-третьих, это внимание к собственным потребностям, ограничениям и особенностям.

Далее – это способность безопасно для себя выдерживать горе клиентов, удерживать связь со своей мотивацией и соблюдать баланс между вложенным и полученным в работе и просто жизни.

– И вы придерживаетесь этих принципов без всяких исключений? Неужели не бывает историй, в которые вы вовлекаетесь более серьезно, чем обычно?

–Конечно, это бывает, мы же все живые люди. Например, более года назад у нас в Центре возникла ситуация, в которую мы все вовлеклись достаточно глубоко, да и сохранить в этом случае хирургическую безэмоциональность было тяжело.

У нас есть подопечная семья, где мама воспитывала двоих детей, один из которых приемный, посещала наши психологические группы. Она сталкивалась с какими-то сложностями, обращалась. И в какой-то момент поделилась, что стало совсем тяжело, что не справляется эмоционально и хочет отказаться от приемного ребенка.

Мы все подключились, это был хороший момент взаимодействия наших специалистов, семьи и опеки, и в результате мы пришли к зревшему решению, что ребенка действительно нужно передать в другую приемную семью, у которой хватит ресурса именно на его реабилитацию. И такая семья достаточно быстро нашлась в другом городе.

И дальше процесс тоже шел очень взвешенно и профессионально. Мы организовали большую встречу, где собрались бывшая приемная семья, новая приемная семья и кровные родственники ребенка.

На этой встрече произошла не только мягкая, деликатная передача ребенка из одной семьи в другую. Самое главное, что ребенок смог хорошо пообщаться с кровными родственниками, попрощаться с ними перед отъездом. И после этого мы передали новую приемную семью на сопровождение в наш Центр поддержки приемных семей «Найди семью» в этом городе.

Прошлая приемная мама проявила себя максимально ответственно, отказываясь от сложного для нее ребенка, выполняла все рекомендации психолога, делала все возможное для него, шла с нами на контакт.

По сути, при такой потенциально травматичной в первую очередь для ребенка ситуации удалось деликатно вывести мальчика из одной приемной семьи в другую и дать возможность попрощаться с кровными родственниками перед отъездом. Тут было очень сложно не вовлечься эмоционально… Но результат этой работы, безусловно, очень хороший.

–Как ваши близкие воспринимает вашу работу?

– С пониманием и поддержкой! Прежде всего, мой муж. Он понимает, какую важную работу я делаю в Центре поддержки приемных семей, и, правда, гордится этим.

Мои дети еще довольно малы, но десятилетний сын уже многое знает про детей-сирот и про приемные семьи. Он знаком с некоторыми нашими подопечными, задает мне разные вопросы о том, почему родители оставляют детей, почему другие люди их забирают домой. И я всегда объясняю все, что он хочет знать. И нахожу время, чтобы ответить на любой вопрос и рассказать что-то важное про свою работу.

Я считаю, что близкие просто никак не могут совсем не знать про мою работу или не обращать внимания на то, с какими случаями я сталкиваюсь ежедневно. Ведь это – часть моего мира, у меня фокус «собран» так, что я знаю, что бывает так, что детей оставляют, что над ними издеваются. Это есть и происходит совсем рядом с нами. Поэтому эти дети и их приемные семьи совершенно определенно влияют на мою жизнь. Мы влияем друг на друга.

Беседовала Елена Цеплик, президент благотворительного фонда «Найди семью»

Благодарим за предоставленные материалы.